Зачем мы туда погружаемся?

текст Андрей Шуляр
инструктор-тренер ANDI № 142, мастер-инструктор PADI № 96911
фото Андрея Оборина

Погружения на затонувшие объекты становятся все более и более популярными. «Интересно, почему?» - может спросить дайвер, начисто лишенный каких бы то ни было сентиментальных чувств к подводному «железу». Такой вопрос вполне имеет право на существование, ведь данный вид погружений распространяется уверенными шагами, невзирая ни на потенциальные опасности, ни на сложность процесса обучения. Что-то влечет человека туда, в глубину, порой в холод и муть, где нет прямого выхода на поверхность, зато хватает опасных предметов и ситуаций. То ли дело коралловый риф на Красном море - чистая вода, тепло, рыбки, плавающие между симпатичными дайвершами... Такая нырялка приносит эстетическое удовольствие, хотя и приправленное адреналином. Ну а рэк? Груда железяк, узкие проходы, заваленные рухлядью, ржавчина, темнота и луч света от фонаря, упирающийся в следующий поворот коридора. Где тут эстетика? Рыбки? Девушки? Впрочем, девушек можно встретить и тут. Правда сильно «драпированных» стейджами, обвешанных катушками, ножами и фонарями: Но все-таки, чего там хорошего? Почему дайверы так упорно стараются поближе подобраться к кораблям, когда-то ушедшим из этого мира? Вопрос прост и сложен одновременно, поэтому попробуем подойти к нему с двух разных сторон, тогда ответ станет очевиден... Надеюсь, очевиден.

От автора
Внимание! Погружения на затонувшие объекты представляют опасность для дайверов! Требуются специальное оборудование и соответствующая подготовка!

Из программы «Вести»...

...Инструктор-тренер ANDI Андрей Шуляр, за плечами которого более 20 лет погружений, по профессии кораблестроитель. Андрей рассказал журналистам «Вестей» об однажды увиденном на глубине: - Мне удалось сразу же определить, что это рыболовный сейнер постройки 1950-х годов. В ходе детального обследования догадка подтвердилась. На шпиле была обнаружена табличка с ценными данными: судно построено в 1954 году на верфи имени Клемента Готвальда в немецком городе Шверин. Корабелы ГДР тогда построили для СССР целую серию рыболовных сейнеров длиной 26 метров с универсальной оснасткой. На корпусе, несмотря на ветхость и ржавчину, отчетливо читалось «Лысьва»...

Найти железо

6 сентября 2002 года водолазами-любителями Владивостокского дайв-центра ANDI было найдено, обследовано и идентифицировано неизвестное затонувшее судно. Обнаружили его во время учебных погружений при входе в бухту Витязь, недалеко от Владивостока, на глубине около 30 метров. Судно сильно повреждено, груз и команда отсутствуют.

Официальная информация, полученная от представителей местных властей:

«Рыболовное судно под называнием "РС Лысьва" пропало без вести вместе со всей командой 12 февраля 1972 года во время зимнего шторма, сопровождающегося сильным снегопадом. Команда в 11 человек, судно, признаки его гибели обнаружены не были. Проведенное расследование результата не дало. Официальное обследование найденного корабля производиться не будет вследствие большого срока давности происшествия».

Мой неофициальный отчет:

«:Судно лежит на пологом песчаном дне с глубинами от 26 до 28 м, на левом борту, винт чист, перо руля находится в положении "прямо", машинный телеграф - в положении "малый вперед". Сети на борту готовы к работе и закреплены "по-походному", часть трала длиной около 80 метров вытянута за кормой судна по песку в виде полудуги и оканчивается "бухтой" в том месте, где трал смыло за борт. Судя по длине растянутого от "бухты" трала, судно затонуло очень быстро, почти сразу после того как повернуло к берегу. Сейнер разломлен на две части, носовая оконечность от переборки ходовой рубки развернута почти на 80 градусов относительно оси корпуса и не имеет видимых повреждений на правом, доступном для осмотра борту. Помещения судна, в которые удалось проникнуть: машинное и камбуз. В носовом кубрике, кают-компании и кормовом техническом отсеке останков членов команды не обнаружено. На расстоянии около 50 м от судна в трале обнаружена разнопарная обувь. По просьбе местных властей нами поднят запасной компас для передачи его в местный музей».

Вспомнить все

В этих краях зима не лютая. Широта почти как в Сочи. Море не замерзает, солнца больше, чем летом, и суда продолжают ходить за главным деликатесом - камчатским крабом. Промысел краба зимой, в штиль, - занятие, от которого иногда даже можно получить удовольствие. Скинул фуфайку, шапку - и работаешь в свое удовольствие в одном свитере. А кругом красота! Гладкое, как зеркало, море, иногда легкий ветерок нагоняет рябь, и тогда солнышко скачет по ней миллионом отражений, которые путаются в снастях, играют бликами на шершавой обшивке РСа и, попадая в глаза, оставляют после себя замысловатые «зайчики».

Ребята щурятся и беззлобно поругивают яркий блеск. Настроение у всех отличное. Лишь старпом (в этом рейсе он за капитана) хмурится и недовольно посматривает на часы. «Не люблю я, братцы, хорошей погоды - если переменится, то только к худшему».

Накаркал! На горизонте появилась темнеющая полоса - фронт. Ветер постепенно свежел и уже через два часа, завывая, как собака на луну, разогнал по морю нешуточную трехметровую волну - короткую и злую, как всегда при «северняке». Команда спешно укладывала снасти «на поход» - чтобы, когда пройдет шквал, снова начать работу. Хотя: Похоже, сегодня поработать уже не удастся. Через два часа пошел снег. «Снежный заряд в это время коротким не бывает», - заметил самый старший член экипажа, механик. Этот выход за крабом был для него последним, ведь с завтрашнего дня он уже на пенсии...

Судно шло наперерез волне, ход, обычно и так не превышавший 9 узлов, упал еще на полтора: и это по лагу. На самом деле шли, скорее всего, еще медленнее. Сопки на суше постепенно исчезли из вида, солнце, еще не так давно игравшее с людьми, ушло за горизонт, и сгустилась тьма. Дальше все было как во сне: ветер, тучи без просвета и снег. Плотный, крупный, холодный. В свете бесполезного прожектора снег казался белым, а под ходовыми огнями - зеленым или красным, но в темноте он был черен. И этот черный снег накрыл корабль колпаком. Все. Теперь можно идти только по счислению. Радар - слишком большая роскошь для старенького немецкого сейнера: Так что «малый вперед», и считаем часы до поворота, а там: а там что-нибудь придумаем или, может, погода изменится: Эфир молчит. Последнее, что удалось передать на берег: «...снежный заряд, идем в бухту Витязь...».

Что произошло потом - не знает никто. От судна и людей не осталось ничего, даже воспоминаний.

Только через 30 лет в то место, где нашли последний приют маленький РС и его исчезнувшая команда, придут веселые и нисколько не сентиментальные ребята. Они вернут часть памяти тем, кто уже ни на что не надеялся, - родным и близким, которых, собственно, тоже почти не осталось:

Почему же людей так тянет на затонувшие корабли?